[С&Ко] Студент & Ко ©

Пираты.

|Кузьмина Нина |

Я всегда знал разницу между корсарами и флибустьерами. И если кто и спросил бы меня, охотно объяснил. В детстве я любил книги о «джентльменах удачи», и всегда радовался, когда в библиотеке на пыльной полке находил еще не прочитанный мной рассказ. Из всех мальчишек в классе я мог объяснить, что такое румпель, грот, кливер, рея. Я собирал открытки, вырезки, статьи о кораблях 17-18 веков. Ночами мне снилось море, волны, разбивающиеся о скалы, белые чайки, говорящие попугаи, неведомые острова и зарытые на них сокровища. Мне казалось я знаю все, но одновременно ничего. Я никогда не был на корабле и никогда не видел море. За окном маленькой комнатки шел проливной дождь, падали желтые листья и дул сильный ветер. В сером и пустом дворе пятиэтажек скрипели от сильного ветра качели, мокли пустые скамейки, и низко кланялась от тяжелых капель трава. Я закутывался в одеяло и читал о теплом море, жарком солнце, белом песке на берегу и акулах.

-Ба-аб, а море, оно какое? - спрашивал я бабушку, залезая с ногами на табуретку в кухне.

-Такое - соленое, синее и большое, - отвечала она мне, чистя картошку, и вытерев руки о передник, садилась рядом и продолжала. - Стоишь на берегу, смотришь вперед, а кругом вода, вода, и страшно становиться. Какие мы все-таки маленькие, а оно большое, что конца не видно.

Бабушка вновь поднималась, шла к раковине и принималась за оставленное ею занятие. - Давно это было,- вздыхала она. - Никуда больше не ездила.

В молодости она ездила в Крым. Я смотрел на её старые фотографии, где она в белом платье, белой шляпке украшенной бантом, что носили, как она говорила, в то время. - Я была большой модницей. Мать твоя тоже такое носила.

Иногда по ночам мне сниться один и тот же сон. Пляж, песка мало тут и там галька и большие валуны. Далеко я вижу стройную фигуру. Девушка в белом. У неё длинные, темные вьющиеся волосы, на голове белая шляпка с бантом сзади. Его ленты развиваются на ветру. Девушка стоит на камне и смотрит на беспокойное море. Вода подкатывает к её ногам. А я бегу, и чувствую что все дальше и дальше она от меня. Я задыхаюсь и чувствую, сил нет бежать, останавливаюсь и кричу ей.

Девушка поворачивается, её лицо, что я так не могу вспомнить, освещается ярким белым светом, и я просыпаюсь.

Мать утонула, когда я был совсем маленьким. А говорили, что хорошо плавала. И мои мечты о воде сильно пугали бабушку. Мой дядя работал на речной станции, и часто я со своим младшим братом Санькой бегали к нему. Бабушка ругалась и кричала.

-Да что ты сделаешь? - отмахивался дядя. - Не удержишь все равно!

-А вдруг что случиться? Что отцу скажу? Не уберегла?

-Нормальные пацаны, с головой, - вновь отмахивался он.

«С головой», - думал я, и горечь разливалась в душе. Часто от соседских мальчишек я слышал едкие слова, что моя была ненормальной, и что она сама утопилась. Первый раз пыталась, когда Санькой беременная была. От того он от рождения немой. Мы с братом вставали на дыбы, и вход шли палки, камни, что летели в соседских мальчишек. Они, громко гогоча, убегали. Домой мы возвращались зареванные. Бабушка крутилась вокруг нас, гладя того, то другого по голове и говорила, успокаивая. - Случайно под лед провалилась, болела после этого долго.

Но мы ей не верили. Обидно было ещё то, что отца не было с нами. Он часто уезжал из города на заработки. В небольшом городке, состоящем из пятиэтажных и деревянных домов, железнодорожной и маленькой лодочной станции, работу было найти трудно. Был ещё небольшой заводик, что, производя продукцию, выбрасывал отходы в ближайшую речку, за что налагался штрафами и периодически закрывался.

Мы жили с бабкой, ходили в школу и играли. Оставшиеся одни, от странной кончины моей матери, мы вели себя отчужденно. С ребятами во дворе не дружили, и все время проводили на лодочной станции.

-К штурвалу юнга! - приказывал я и Санька радостно мыча, бежал к лодке на берегу. - Спустить шлюпки на воду! - и вдвоем, пыхтя, пытались столкнуть её в реку. Но выходил дядя и матом разгонял нас. Отчаяние и обида охватывали меня. Меня не брали даже на рыбалку. Когда-то я уговорил его взять меня с собой. Я долго ныл и просил, так что он согласился. Лишь сказал, чтобы я мужикам не мешал и под ноги не лез.

В тот год на реке вывелась небывалая рыба. Завод отходами потравил всю живность в нашей реке, и экологи выпустили в неё рыбешек выведенных в лаборатории. Скрестившись с речной рыбой, та стала быстро размножаться. Мужики сразу окрестили новый вид мутантом и повалили с сетями на реку. Я очень боялся и думал что это, что-то страшное и большое, как акула.

Погода была холодной, бабушка одела меня в теплую одежду, всю, что была в доме. Завернутый словно младенец, мне и рукой пошевелить было трудно.

-Как закатала, - заметил дядя.

-А вдруг продует, заболеет, - торопливо говорила она, завязывая на мне шарф. - Так спокойнее, - и натянув на меня шапку, заплакала и обхватила руками.

Я был горд в тот самый момент. Словно я моряк и в плавание ухожу навсегда. Все мне было интересно, большая лодка, пахнущая сыростью и водорослями, мотки веревок, лежащие на дне и пластмассовые бутылки, катающиеся тут же. Весла, опускающиеся с всплеском в воду.

-Вон оно как, - сказал дядя и забросил удочку.

Я с интересом и страхом смотрел по сторонам ожидая, что в любой момент на поверхности воды появиться акулий плавник. Но ждать пришлось долго, я заскучал и уже стал клевать носом, как неожиданно мой дядя поднялся и стал быстро наматывать леску. В воздух, изгибаясь всем телом, взлетела рыба. Махнув хвостом, она упала на дно лодки. Я видел, как тяжело она дышит. Её жабры поднимались и опускались.

Вновь у удочки дернулся поплавок и еще и еще, в разгар «веселья» дядя протянул мне удочку и сказал: - Вот, теперь ты попробуй.

Мне казалось, что прошла вечность, когда поплавок скрылся под водой. И опять последовал рывок.

-Не выпускай, - скомандовал дядя, и стал быстро давать советы. Но моё бурное воображение уже захватило меня. Мне казалось, я тащу огромную рыбу в три метра длинной. И я отважно борюсь с ней.

Подгоняемый дядей, и страхом что я могу упустить, я замешкался, сделал шаг назад, наступал на катающуюся бутылку, пошатнулся и неловко повернувшись, упал в воду. Тяжелая одежда, быстро намокнув, потянула вниз, а в глаза попала мутная вода. Я отчаянно барахтался, несколько от страха, что могу утонуть. Даже в тот момент мне казалось, что рядом покажется пасть акулы-мутанта, и она проглотит меня. Что-то схватило меня за шкирку и потянуло вверх.

-Ах, ты... - услышал я ругань своего дяди, и закашлялся. После, я долго сидел на лодочной станции у зажженной плиты, закутанный в старое одеяло, пил чай и смотрел, как сушиться моя одежда. Больше меня на рыбалку не брали.

Я решил, буду юнгой! Берут ведь во флот мальчишек! Буду правой рукой капитана, стоять у штурвала. Как Джим Сквайр бороться с пиратами и находить клад. Непременно буду!

Больше ничего меня не занимало. Несмотря на то, что я много и хорошо читал, в школе учился довольно плохо. И один день для меня был не самым лучшим. В дневнике красовались две двойки, и выговор за драку. Одноклассники вновь дразнили меня и говорили, что моя мать была сумасшедшей. Я не сдержался. Я разозлился, мне было больно и обидно. Я не хотел даже думать об этом. В нашем дворе, жила такая женщина. Все её называли дурочкой. Ей было больше сорока, она была лысой, и из-за этого все время ходила в одной и той же грязной косынке, обмотанной вокруг головы. Она часто гуляла во дворе, ходила кругами, разговаривая сама с собой, и тут же громко хохотала. Потом ложилась на лавочку, долго смотрела в небо, и, подняв указательный палец, водила им, будто увидав что-то.

Я не желал думать, что моя мать могла быть такой. Долго и тщетно искал её фотографии. Я обиделся и решил, всё, её не было, не буду больше вспоминать, ходить в церковь с бабушкой ставить ей свечку.

В этот день я не пошел встречать Санька из спецшколы. А купил себе пакетик чипсов в припас и поехал на железнодорожную станцию. Я решил убежать, уехать в крупный город, пойти служить во флот.

Мимо нашего городка проходило много пассажирских поездов, составов. На станции женщины с нашего города торговали пирожками, разным тряпьем и безделушками. Я долго не решался залезть в какой-нибудь вагон. Ближе к вечеру у перрона остановился поезд, и люди высыпались на улицу. Уставшие от долгой поездки они прохаживались туда-сюда, скупали у торговок товар, ели, пили. Услышав об отправлении поезда, я подошел к одному из вагонов и остановился в нерешительности. Вдруг чьи-то сильные руки подняли меня и перенесли через небольшую пропасть между перроном и поездом. Я оказался в вагоне. Справа и слева шли полки, я занял пустующее место и стал смотреть в окно. Поезд тронулся, назад убегали огни фонарей, и крыши домов. За ними потянулся темный и мрачный лес. Вскоре голоса в вагоне стихли, люди спали. А я сидел на боковой полке и оперевшись локтем в стол, смотрел в окно. Я думал, вздремну, а когда проснусь, буду на месте. Но меня сняли на ближайшей же станции. В вагон вошел человек в форме и, спросив моё имя, вывел на улицу. Одна из торговок, что жила в нашем подъезде, видела, как я залезал в поезд. Человек в форме долго ругал проводницу, а та защищаясь говорила, что думала будто я ребенок одного из пассажиров. После я сидел в комнате дежурного >от скуки разглядывал желтое и пыльное помещение и ждал, когда за мной приедут. Вошел дядя и, дав мне подзатыльник, повел за собой, а в машине обнял и сказал, чтобы я так больше не делал.

Мне казалось, что на этом все мои морские приключения закончатся, но мне вновь разрешили ходить на лодочную станцию.

-Пусть лучше там, перед глазами, - заявил дядя бабушке.

Я был непомерно счастлив, мы катались на лодке у самого берега, играли в пиратов и кладоискателей. А какой же пират, без своего острова сокровищ?

Остров был, если взглянуть на него казалось, видишь противоположный берег реки, так долго он тянулся. Но это был остров. На нем не строили домов, не разбивали огородных участков, здесь не гнездились птицы. Так как весной он полностью затоплялся водой, и лишь голые ветки деревьев торчали из воды.

Мы решили, это будет наш остров, где мы зароем клад. У бабушки в комнате стоял огромный сундук, деревянный, скованный железом. Мы долго пытались его сдвинуть, вытащили из него все вещи, фартуки, простыни, старые юбки. Но смогли дотащить его только до двери.

-Возьмем мешок, - устало предложил я. Санька радостно затряс головой.

Мы побросали внутрь все что могли. Игрушки, коробки спичек и даже маленькую позолоченную вазу с отбитой ручкой. Мешок принесли на станцию и положили в лодку.

-Лопаты! - вспомнил я, но дверь в сарай была закрыта на замок. Я с тоской посмотрел на остров. Над ним каркая, беспокойно лет ли вороны. Их все больше и больше слеталось к острову. Сейчас посередине осени это казалась странным. Весной, когда вода отступала, на земле острова в ямах оставалось много рыбы. И птицы стаями кружили вокруг него.

-Завтра, утром, - сказал я. Санька довольно промычал.

*  *  *

Далеко от берега нам отплывать не разрешалось, а к острову плыть и подавно. Да я один вряд ли бы справился с лодкой.

-Будешь помогать, - велел я брату.

Стащив у дяди ключ от замка железной цепи, к которой была прикована лодка, мы отправились на станцию.

Мешок с «кладом» был брошен в лодку. Замок со щелчком открылся, и тяжелая цепь со звоном упала на землю. Оттолкнувшись веслом от берега, мы отплыли. Грести было легко и радостно, мне нравилась наша затея. Но на пол пути я понял, что дико устал, плечи сильно ныли. На руках уже стали появляться мозоли. Я оглянулся на остров. Он был все так же близко, и все также далеко.

-Помоги, - сказал я Саньке и он сел рядом. Вскоре лодка ударилась о землю. Кругом была вода. Сняв обувь и закатав штанины, мы встали в ледяную воду и из последних сил потащили лодку ближе к берегу. Намотав цепь на корягу, чтобы лодку не отнесло, мы вскарабкались на сухой берег. Надев обувь и взяв мешок, пошли в глубь острова. Под ногами хрустели ракушки и белые косточки рыб. Тут и там виднелись пучки желтой травы, деревьев было мало, в основном кустарники. В земле много ям. Я положил пакет и указал на одну из них:

-Здесь будет клад! - порывшись в кармане, я достал ручку и бумагу. - Нужно сделать карту, - добавил я. И велел Саньке вернуться к лодке и сосчитать количество шагов до ямы.

Санька, промычав, убежал. Оставшийся один в полной тишине я вдруг услышал странное гудение. Оно нарастало, становилось громче. Я понял, что это моторная лодка. Дядя, возможно, ищет нас. Но, судя по звуку, моторка приближалась к острову с другой стороны. Я лег на землю, дабы не быть замеченным и как уж пополз вперед. Выглянув из-за кустов, я увидел, как на землю спрыгивали люди в черном. Из лодки они тащили две большие спортивные сумки. Кто-то тронул меня за ногу, от неожиданности я вздрогнул. Рядом показалась голова Саньки. Я ткнул его, велев тем самым вести себя тихо.

«Пираты!» - ухнуло у меня внутри, и я ближе пригнулся к земле. Санька тоже понял наше положение и лежал не шелохнувшись. От страха сердце сильно забилось.

Двое пиратов пошли в глубь острова, а другой тяжело поднявшись, взял сумки и поплелся следом.

Пот выступил на лбу, когда пираты прошли совсем близко от нас. Раздались удары лопат о землю, шуршание веток, вновь шаги, и гудение моторной лодки. Я приподнялся и увидел, как она быстро удаляется от берега. Санька дернул меня за ногу. Посмотрев на его вымазанное в грязи лицо, я кивнул.

Мы сразу нашли место, где копали. Свежие комья земли чернели в желтой траве. Многозначительно переглянувшись, мы сели и стали разгребать насыпь руками. Под землей оказались ветки, мы подняли их. Грязь посыпалась на одежду.

На дне ямы лежали сумки. Схватив одну из них, мы потащили её наверх, и расстегнули молнию. Я почему-то ожидал увидеть слитки золота и драгоценные камни. Но, увидев, что лежало в сумке, я приподнялся, а Санька широко открыв рот, издал что-то наподобие писка. Никогда мы не видели столько денег. Пачки денег, состоящих из крупных купюр. Столько денег! Внутри вдруг стало жарко, и я засмеялся. Деньги! Сколько времени понадобиться их пересчитать! Всю жизнь! - ликуя, думал я.

В радостном возбуждении скатились мы вниз к другой сумке. Попытались поднять, но вновь опустили. Что-то тяжелое лежало в ней. Отстегнув молнию, мы увидели холщевый мешок. Развернув, его я почувствовал неприятный холодок. На дне лежало оружие, завернутое в тряпку. Санька, шмыгнув носом, вопросительно посмотрел на меня.

Мы долго тащили сумки, к нашему месту. Я решили не оставлять «клад» пиратам. Пот градом катился по спине, когда мы, наконец, опустили сумки в нашу яму. Забросали их ветками и подкатили камень, чтобы обозначить место. Свой полупустой мешок с игрушками и вещами мы забили пачками денег, и бросили его в лодку. Остальное, мы решили оставить на острове. Оружие спрятали тут же, чтобы не оставлять его головорезам. «Так будет лучше», - думал я.

Вернувшись к старому месту, мы побросали на землю веток и травы тем самым, скрыв свои следы.

Занятый этим делом, я вдруг краем глаза увидел ворону. Птица стояла и склонив свою черную голову смотрела на нас. Вдруг противно каркнув, она подняла свои крылья и словно гусь готовый к атаке побежала к нам. Я топнул ногой и шикнул на неё. Ворона тут же поднялась в воздух. Неожиданно из-за кустов поднялась целая стая птиц, и, крича, улетела прочь.

Я испуганно оглянулся. «Вороны, - подумал я. - Что они ищут на этом острове?»

Гнезда птицы здесь не вили, и рыбу осенью вряд ли можно найти. Мне вдруг стало страшно, я всем нутром чувствовал что, что-то следит за нами, там, за кустами. Мы бросились к лодке. В спешке забыли снять обувь и закатать штаны. Вода зачавкала под ногами. Отвязали лодку, и оттолкнувшись от берега, отправились домой. Мы двое очень устали, и грести было тяжело. Оцарапанные и грязные руки нестерпимо ныли. Санька сменил меня, и я с блаженством опустил ладони в холодную воду. Лодка, покачиваясь, убаюкивала. Меня уже не страшили воображаемые акулы, что могут выплыть из глубин. Не думал о дяде, что будет ругать меня за то, что я взял лодку. Я думал лишь о кладе, о деньгах, что лежали рядом со мной.

Ближе к вечеру мы добежали до нашего дома. Накрапывал мелкий дождик, и во дворе было пусто. Не опасаясь быть замеченными, мы вошли в подъезд. В своей комнате, скинув грязную одежду, мы услышали, как щелкнул дверной замок.

-А-а, явились, - услышал я голос бабушки. - И где так вымазались? -продолжила она, видно разглядев нашу обувь у двери.

Засуетившись, я ногой пнул мешок с деньгами под кровать. Тут же услышал звон банок с соленьями. В последнюю секунду поднял его и запихнул под одеяло не заправленной мной постели. Бабушка вошла в комнату и всплеснула руками.

-А ну марш в ванну! - приказала она и села на кровать рядом, где лежал мешок с деньгами. - Ушли, кровать не заправили, вымазались как...

Сердце сильно забилось, я с ужасом подумал что будет, если она откинет одеяло, и увидит деньги.

Санька вдруг пронзительно замычал, и бабка, схватив его, потащила в ванную комнату.

-Ну, я вас умою! - говорила, она смеясь.

Я услышал, как зашумела вода. Через час вымытые, в чистой сухой одежде, мы сидели на кухне, и пили чай с печеньем. На батарее сушились ботинки, а за окном все сильнее барабанил дождь.

*  * *

Всю ночь я спал беспокойно. Мне снились пираты с оружием окружившие меня. Они кричали, угрожали и требовали деньги. В холодном поту я просыпался и трогал жесткий мешок под подушкой.

Где спрятать деньги я не знал. Бабушка часто убиралась в нашей комнате, заглядывала в шкаф, перебирала вещи, встряхивала постель. На лодочной станции его мог найти кто-нибудь посторонний, или дядя. А во дворе нас могут увидеть соседские мальчишки. И тут я вспомнил о сундуке, что мы с Санькой тщетно пытались вынести. Бабушка никогда не перетряхивала его. Он стоял у изголовья её кровати, покрытый белой салфеткой, служил столиком для книг, лампы и очков.

«Да, - решил я. - Так и сделаем. Если хочешь что-то спрятать, спрячь это там где тот, кто ищет». Довольный своим решением я обхватил подушку с мешком и погрузился в сон.

Утром у меня подскочила температура, тело нестерпимо ныло, трудно было пошевелить рукой. Я лежал, смотрел в белый потолок и затылком чувствовал твердый комок под подушкой. Он словно тяжелый груз тянул в никуда.

Увидев меня в таком состоянии, бабушка покачала головой и протянул