«СА(штурмовые
отряды) маршируют длинными колоннами по Берлину. Последние приготовления к
выборам. Борьба достигает кульминации. В рейхстаге абсолютного большинства мы
никогда не получим. Надо искать другие пути», — записал имперский руководитель
пропаганды нацистской партии Йозеф Геббельс в дневнике за несколько дней до
парламентских выборов, назначенных на 5 марта 1933 г. «Другие пути» были
освещены заревом горящего Рейхстага.
27 февраля 1933 года ровно в 21 час 27 минут в пленарном зале Рейхстага в
Берлине взметнулся столб пламени. Вскоре эта часть здания выгорела полностью, и
пожарным оставалось спасать лишь его уцелевшие остатки. С того самого холодного
вечера не прекращаются споры о виновнике поджога. Был ли поджигателем
схваченный на месте пожара голландец Маринус ван дер Люббе, сам признавшийся в
том, что поджог был делом только его рук? Или Рейхстаг запалили все-таки люди
из СА, действовавшие по приказу Геринга или Геббельса?
Вот что пишет Геббельс в своем дневнике 27
февраля 1933 г.:
«В девять часов вечера фюрер приехал к нам на ужин. Мы слушали музыку и разговаривали.
Внезапно звонок: «Рейхстаг горит!» Поджог! Я немедленно сообщил фюреру, и мы на
100-километровой скорости помчались к Рейхстагу. Все здание в огне. Навстречу
нам вышел Геринг (председатель рейхстага, министр внутренних дел Пруссии), а
вскоре приехал и фон Папен (вице-канцлер Германии). Уже во многих местах
установили возгорания. Теперь надо действовать. Геринг немедленно запрещает всю
коммунистическую и социал-демократическую прессу. Коммунистические функционеры
будут ночью арестованы. СА будут подняты по тревоге. Поджигатель уже схвачен,
молодой голландский коммунист ван дер Люббе. Посреди ночи появляется Дильс
(начальник прусского гестапо) и сообщает о принятых мерах. Аресты прошли без
помех. Вся коммунистическая и социал-демократическая пресса уже запрещена.
Открыт путь для СА. Теперь мы можем пойти на все».
Еще 22 февраля Геринг принимает оформленное
декретом решение о преобразовании СА во вспомогательные силы полиции. Нацисты
оперативно воспользовались ситуацией, и уже 28 февраля, на следующий день после
пожара, Гитлер представил на подпись президенту Гинденбургу закон «О защите
народа и государства», приостановивший действие семи основополагающих статей
Веймарской конституции и отменивший свободу слова, тайну частной переписки и
телефонных переговоров, санкционировавший обыски и аресты в качестве
превентивной меры.
Покончить с коммунистами Гитлер собирался уже
давно, и пожар в Рейхстаге оказался удобным поводом для репрессий. Списки лиц,
подлежащих аресту, были подготовлены задолго до этих событий.
В течение суток после пожара были арестованы «в
превентивном порядке» четыре с половиной тысячи членов Коммунистической партии
и демократических организаций, находившихся в оппозиции режиму. Речные и
морские порты были поставлены под строгий контроль, а поезда обыскивались на
пограничных контрольно-пропускных пунктах. Без специального разрешения выехать
из Германии стало невозможно.
На следующий день после пожара гестапо и крипо
(уголовная полиция) устроили обыск в Доме имени Карла Либкнехта, служившем
штаб-квартирой руководству компартии. Помещения дома обыскивались уже не в
первый раз. В пустовавших целый месяц и находившихся под охраной полиции кабинетах
вдруг обнаружились «сотни килограммов документации огромного значения»,
доказывавшей существование плана насильственного захвата власти в Германии.
Поджог Рейхстага якобы должен был послужить сигналом начала красного террора.
Рано утром 28 февраля 1933 г. официальное Прусское
агентство печати опубликовало сообщение: «Вся охранная и уголовная полиция в
Пруссии немедленно была приведена в боевую готовность. Мобилизована
вспомогательная полиция (СА). Издан приказ об аресте двух руководящих
коммунистических депутатов, против которых имеются серьезные подозрения
относительно их участия в поджоге. Остальные депутаты и должностные лица
Коммунистической партии арестовываются в порядке предварительного заключения.
Последние события полностью подтвердили необходимость уже ранее принятых особых
мер. Эти меры дают государственной власти достаточную силу, чтобы подавить в
зародыше всякое дальнейшее покушение на спокойствие в Германии, а с нею и во
всей Европе».
Коммунистические и социал-демократические
газеты в этот день уже не вышли. Типографии газет «Форвертс», «Берлин ам
морген», «Вельт ам абенд» были заняты полицией в ночь с 27 на 28 февраля,
напечатанный тираж утренних выпусков был конфискован. Типография «Роте Фане»,
находившаяся в Доме имени Карла Либкнехта, была занята полицией на несколько
дней раньше. «Роте Фане» была запрещена еще до пожара.
И следователей и полицейских, оказавшихся на
месте происшествия первыми, в считанные минуты после обнаружения огня, то есть
примерно в 21 час 15 минут, поразило обилие очагов возгорания — пятьдесят или
шестьдесят пять, разбросанных по всему зданию. По-видимому, горело какое-то
легковоспламеняющееся вещество, в зале заседаний поднялся огромный столб огня.
Консервативный еженедельник «Ринг» в первом мартовском номере опубликовал
статью, оканчивавшуюся такими вопросами: «Как же все это стало возможным? Или
мы и в самом деле нация слепых баранов? Где искать поджигателей, столь
уверенных в своей безнаказанности?.. Может быть, это люди из высших немецких
или международных кругов?» За публикацию этой статьи «Ринг» был запрещен.
1 марта Геринг выступил с речью по радио: «Моей
главнейшей задачей будет искоренить в нашем народе коммунизм. Поэтому мы и
мобилизовали те силы национальной Германии, которые в первую очередь должны
ставить себе целью побороть коммунизм. Правосудие меня не тревожит. Все, к чему
я стремлюсь, — уничтожать, искоренять, и ничего больше! Я сполна воспользуюсь
своим правом и силой полиции. Я возьму вас за горло и поведу за собой людей в
коричневых рубашках».
В федеральном архиве в Берлине в свободном доступе хранится 50 494
страницы следственных и судебных документов, датированных 1933 годом. Историки
продолжают спорить о том, кто организовал поджог Рейхстага. По одним данным,
его устроили агенты Коминтерна, а ван дер Люббе один взял на себя вину за
преступление, чтобы привлечь внимание немцев к набирающему силу фашизму. Другие
ученые уверены, что поджог организовали сами нацисты, намереваясь использовать
инцидент как повод для установления диктатуры одной партии, а голландского
коммуниста сделали «козлом отпущения».
Маринус ван дер Люббе, член Коммунистической партии
Нидерландов, был амнистирован на основании закона о несправедливых судебных
приговорах нацистских судов, вступившего в силу в 1998 году.
Генерал Франц Хальдер, возглавлявший Генеральный штаб Германии в первые
годы войны, вспомнил, как Геринг хвастался своей ролью в поджоге Рейхстага на
вечере в честь Гитлера в 1942 году. Когда один из гостей заговорил о
судьбоносных событиях 1933 года, его прервал Геринг: «Я единственный, кто знает
правду о Рейхстаге, потому что его поджег я!». Впрочем, скорее всего, никто
никогда не узнает, говорил ли Геринг правду или в очередной раз пытался себя
возвеличить. Единственное, с чем соглашаются все, —
это то, что пожар в Рейхстаге оказался поворотным пунктом в приходе нацистов к
власти. Они сумели
извлечь из пожара Рейхстага максимальную выгоду: введено чрезвычайное
законодательство, Компартия разогнана, парламент стал ширмой для диктатуры. С
законностью в рейхе гитлеровцы разобрались несколько позже, приняв декреты о
государственных служащих и судебной системе и создав Лигу
национал-социалистических юристов.
